Художественный мир черных заговоров

Доброго времени  суток дорогой читатель. Сегодня мы поговорим о заговорах и персонажах из былин, сказок и преданий. Но прежде я хотел бы вас спросить: "знаете ли вы что нужно делать, если вы нашли иголку?" Думали ли вы, что это может быть опасно? Есть несколько вариантов решения данного вопроса, которые вы можете узнать перейдя по ссылке выше. Также на том ресурсе вы можете найти много информации о любовной магии, заговорах, приметах. Если вы любите погадать, то там описаны многие способы гаданий. Для любителей разгадывания снов там есть хороший сонник. 

Пространственно-временные характеристики

Цель заговора — создание особого своего мира и через этот другой мир воздействие на объекты этого мира. Для достижения этих целей используются особые средства описания и создания художественной образности. Начинается все с антизачина, где подчеркивается стремление попасть не в свое, родное, знакомое пространство, а выйти во враждебное и опасное. Выход «не благословясь» и «не перекрестясь» формирует негативное представление о силах, необходимых для реализации воли заговаривающего, стремящегося к подавлению, активному влиянию на чужую жизнь, здоровье и даже социальные взаимодействия. Действие начинается в избе, из которой надо выйти, в «чистое поле» или «синее море». Причем собственно в порчах возможность этого выхода реализуется неправильными, неестественными путями — «из избы не дверями, из двора не воротами», «тороканьими тропами», в «поганое море».
В некоторых заговорах появляется образ моря, реки или озера, как границы, которую надо перейти, чтобы добраться до центра. Море в этом случае может быть «синим», «черным», «поганым». Река может описываться как конкретная река Дунай, Волга или абстрактная, текущая. Всегда это только этап пути, граница, которую надо перейти, чтобы дойти до центра, где находится помощник. Может быть образ дремучего леса, с «ельничками» и следующим за ним «дьявольским болотом». Описание пространства заговора представляет переход из знакомого естественного мира в особый мир, где и возможно сотворение иной реальности. Усиление образности, обилие деталей пространства, подробности перехода описывают эмоциональные представления субъекта заговора, его реальные чувства и эмоции, которые он стремится перенести на объект заговора.

Когда переход завершается и субъект приступает к контакту и взаимодействию с обитателем этого пространства — персонажем-помощником, то описание пространства заканчивается. Далее следует подробное описание того действия, которое необходимо произвести с объектом заговора. И заканчивается заговор закреплением произведенного эффекта, но не выходом из его пространства. Субъект заговора, отправившись в это пространство, так и остается там, принося себя в дар или жертву той силе, которая там находится. Поклонясь и покорясь, субъект заговора становится одним из атрибутов заговора, оставаясь в его пространстве и принадлежа уже той силе. Закрепка же в данном случае оформляет его новые отношения с этой силой, которая может в любой момент предъявить на него свои права.

В заговоре подчеркивается разделение на «свое» и «чужое» пространство, которое связано с центром вообще всего мира, благодаря чему и возможно это влияние и управление чужой волей и жизнью. Поэтому необходимо создание формулы антиповедения не только для субъекта, но для объекта заговора. Влияние на объект заговора настолько велико, что он тоже начинает подчиняться законам антимира, описываемого в заговоре, и вести себя отрицательно по отношению к привычному укладу жизни.

Второй раз детальное описание пространства заговора есть именно тогда, когда персонажу-помощнику указывается, куда направиться, чтобы найти объект
заговора. Но это тоже описание, лишь приближенное к реальности: «в высок терем, в новый покой, пухову перину», «в крытый дом и некрытый дом». То есть и взаимодействие с объектом происходит через построение несуществующей реальности, условной и зыбкой, но всегда находящейся в оппозиции к пространству перехода.

Пространство, в котором находится объект заговора, статично. Центр, в котором находится персонаж-помощник, динамичен. Оппозиция динамики-статики нагнетает интенсивность происходящего в черных заговорах.
Объект заговора бессилен перед волей субъекта заговора, который, отдавшись силе большей, чем он сам, способен на него влиять, в том числе и пространственно. Для персонажа-помощника нет преград в преодолении «тридевяти морей, тридевяти озер и Вавилонского царства».

Поэтому пространство черных заговоров построено на противопоставлении движения и покоя, а также верха и низа, точкой совмещения которых является персонаж-помощник, совершающий активные перемещения между этими двумя точками. Время в черных заговорах законсервировано и не является непременным атрибутом перехода. Оно служит важной частью сцепления сюжета, принимая на себя функцию связки или мотивировки событий, определяя и подразумевая их смысловое наполнение в последовательном ряду развертывания сюжета.

При этом время делается реальностью только собственно самого заговора, являясь художественным вымыслом.

Время заговора не связано с реальным временем, реальными кодифицированными временными вехами. Оно фантастично и направлено на пространство заговора. В нем время течет по другим законам — законам ирреальной логики. Время не определено как конкретное событие, связываемое с определенным фиксированием. Время фиксируется с помощью последовательной смены эпизодов.

Единственным фактором движения времени становится смена эпизодов. Время заговора замкнуто само на себя. Все события, происходящие в нем, никак не определены по отношению ко времени.

Время может связываться с определенным реальным временем суток, которое также начинает существовать в замкнутом пространстве заговора. Это связывание определяется сюжетом заговора, и время становится в этом случае движущей силой самого сюжета. Время может фиксироваться с помощью объектов заговора, вокруг которых построен сюжет, и с помощью персонифицированных героев заговора. Персонифицированные герои — персонажи-помощники, призванные исполнить волю заговаривающего.
Время стремительно вливается в ход событий, становясь главным рычагом действия, пружиной, их двигающей (иссохни, как солнце сушит росу; увянь, как трава). Течение времени определяется сменой событий, которые должны произойти с объектом заговора. Время осознается только в событии, существуя только в нем. Время однонаправлено от момента его отсутствия в зачине до момента его появления в закрепке. Но и там оно рассредоточено на максимально долгий срок — «вовеки веков». Также как однонаправлена событийная канва.

Будущее и прошлое сливаются в настоящем в описании совершаемых действий. Происходит перетекание прошлого в будущее через точку нереального пространства заговора.

Время делается законсервированным в точке совершения воли заговаривающего — никак не определяя точные временные рамки происходящего — возникает провал во времени. Понятие времени исключается, игнорируется, создается «консервация» времени искусственными средствами.
«Консервация» времени имеет глубокий смысл в том, что совершаемое не может подвергнуться воздействию естественных перемен — стремительное влияние на природные и социальные процессы.

Фантастически моментальное совершение действия связано с пространственным разделением. Ускорение вне реального пространства или в фантастическом пространстве, где обитает «чудесный» помощник и куда может быть перенесен субъект заговора.

Мотивация ускорения — владение знанием, властью, заставляющим исполнить желаемое помощника или перенести свойства объекта на субъект.

Система персонажей

Персонажи черных заговоров делятся на следующие категории:

1. Мифологические существа.
Мифологические существа в заговорах представлены
водяным (77), лешим (67), Огненным змеем (72), огненным царем (83, нежитью простоволосой и долговолосой (76).
Народные представления о мифологических персонажах таковы:
«Огненного змея видят иногда летающим по небу в виде падающей звезды, с тою, впрочем, разницей, что звезда падает сразу, быстро. Змей же летит порывисто, скачками. Или делает дугообразный полет.
Существует поверье, что змей в виде огненной
массы, летает по вдовам и солдаткам, тоскующим по своим мужья, долетевши до избы, змей рассыпается и делается
затем человеком, которого ждет женщина» (74. С.213).
«О духе нечистом народ говорит то, что он как дьявол — некрасивый, черный, с рогами, когтями и хвостом; ростом выше лесин, пугает людей криком и рукоплесканием — это леший; черный, с длинными волосами, играет с подобными себе в карты и, если проиграется, дерется с обыгравшими его, засыпает его жилище песком, и берет скот — это черт. Разница между чертом, бесом, сатаной, дьяволом, лешим и др. та, что черт и леший не искушают людей; а бес или дьявол, по приказанию начальника своего, сатаны, прилетают в мир для искушения рода человеческого и делания ему разных пакостей» (31. С.275).

2. Персонифицированные болезни.
Персонификации болезней или состояний представлены Сухотой, Кривотой, Хромотой, «дщерями Иродовыми» — Огния, Ледниха, Желтая, Глухая,…,Корчея… Безумная, … Причудница, Алчная секира (94), «злой лютой тяжелой болезнью напущенной красной грыжей», тоска и сухота (87).
3. Христианские демонические персонажи.
Христианские демонические персонажи представлены образами черта с чертовкой, Сатаной, царем Сатаной и царицей Сотоницей, сорок-сороков — сатанинской силы, малым рыжим бесом, светлым бесом (97).
4. Реальные предметы или существа.
Реальные предметы и существа представлены кошкой с собакой (58), змеей (86), белым лунем (83), «землей с дороги» (1), «петухом» — птицей (17), «доской трухлявой, корягой гнилявой», «подпоркой» (19), горошиной (9).

Самым распространенным персонажем заговоров является черт — упоминается 24 раза. Мифологические персонажи — 10 раз. Сатана — 2 раза. Болезни — 4 раза,
Реальные предметы — 50 раз, реальные животные — 14 раз.

Персонажи-помощники этих заговоров выполняют волю субъекта заговора, нападая и разрушая объект заговора. В некоторых случаях персонажи-помощники являются носителями свойств и качеств, которые необходимо придать объекту заговора, в некоторых случаях они исполнители воли. Но ни в одном заговоре нет переноса этих свойств и качеств на самого заговаривающего. Это особенность поэтики заговоров. Все персонажи принадлежат другому миру и в другом мире остаются. Заговаривающий может войти в этот мир, взаимодействовать с его объектами (проходя путь до центра — места, где находится нужный помощник), героями — исполнителями его воли, и остается там, не выходя за его пределы. Связано это с разделением мира на два противоборствующих начала добра и зла. Поэтому весь круг персонажей заговоров также построен по этому принципу.

Здесь сталкиваются персонажи-помощники и объект заговора, над которым совершаются некие насильственные действия, ярко описанные. И противостоять этому невозможно, так как иномирье соседствует с «нашим» миром.

 Художественный мир черных заговоров представляет собой цельную и яркую картину. Это двор, из которого выходят в чистое поле, к морю, в лес, приходя к центру этого мира. Населен он демоническими персонажами — чертом или Сатаной, которым отдано главное место в народных представлениях о нечистой силе, — и к ним первым обращаются за помощью. Субъект заговора также принадлежит этому особому миру и живет по его законам, даже физически оставаясь в «реальном» своем пространстве. Нормы поведения строятся на возможности влияния и управления героями «иномирья», отдавая им себя, кланяясь и покорясь.

Художественный мир черных заговоров подчеркнуто противопоставлен обычному, нашему миру, из которого выходит субъект заговора в иной, частично его волей сформированный о воплощенный мир. Д.С.Лихачев писал: «Антимир … противостоит … не обычной реальности, а некоей идеальной реальности, лучшим проявлением этой реальности. Антимир противостоит святости — поэтому он богохулен, он противостоит богатству — поэтому он беден, противостоит церемониальности и этикету — поэтому он бесстыден, противостоит одетому и приличному — поэтому он раздет, наг, бос, неприличен» (46,17). Противопоставление, развернутое антисравнение, использование параллелизмов и двойных конструкций создает свой колоритный мир черных заговоров.

Поэтический язык заговоров

Поэтический язык заговоров очень разнообразен. Основанные на параллелизме заговоры пользуются богатыми средствами выражения экспрессии, активно используя параллелизмы не только в композиционной структуре, прежде всего, в синтаксических конструкциях. Основой параллелизма делается постепенно нарастающая экспрессия заговора в зачине и описание выхода в иное пространство. В заговоре описывается выход «не из дверей в двери, не из ворот в ворота, в чистое поле». Эта синтаксическая конструкция по мере нарастания экспрессии усиливает контакт с иномирьем, выход в пределы ирреальности, где и творится воля заговаривающего. Дальнейший путь лежит или в «сине море», «черное-черное море», где находится бел-горюч камень алатырь, огненный столб(57), ледяная печь (58), которые и являются итоговыми точками прихода в иномирье и максимальными точками построения пространственной конструкции. Раскручивается спираль восприятия пространства и усиления чувства, этим вызываемого.

Следующий момент раскрытия параллелизма — это антагонистическая пропозиция героев заговора (чудесных помощников), через которых совершается воля заговаривающего — это черт с чертовкой (58), иногда усиливаемые дополнительной бинарной оппозицией кошки с собакой или водяного с водянухой. Эти чудесные помощники описываются как исполнители тех действий, которые и являются волей заговаривающего в отношении заговариваемого. Их действия усиливаются дополнительной параллелистической конструкцией, описывающей их действия — они «дерутся, чапаются, кровью обливаются, вместе жить не соглашаются» (58). Таким образом, можно наблюдать, что в развернутом эпическом заговоре присутствует тройная спиралевидная параллель, описывающая пространство, чудесных помощников, их действия.

Отдельно стоит рассмотреть эпические заговоры, основанные на диалоге. В этом виде заговоров антагонистом выступает сам заговаривающий, который делается, с одной стороны, героем заговора, проникая в ирреальное пространство заговора, перед некой силой, которой может быть Огненный змей, сатана, чертище и тому подобные персонажи, наделенные властью и силой в соответствии с культурной традицией. Необходимо уже убедить этого персонажа не совершать тех действий, которые он совершает по сюжету заговора: «зажигает горы и долы, быстрые реки, болотные воды со ржавчиною» в этом ирреальном пространстве, а совершить нечто подобное, но уже в реальном пространстве и с заговариваемым (72). В этом случае присутствует коммуникативный акт. Ему предшествует описываемый ритуал создания контакта с заговорным персонажем и манипулирование им, подчинение его своей воле, основанное на покорении и поклонении этому заговорному персонажу, обещание творить волю этого персонажа в реальном мире. Создание контакта с заговорным персонажем может рассматриваться как отдельный коммуникативный акт, описывающий сложную цепь взаимоотношений в ирреальном мире заговоров.

Главным символом заговоров является образ выхода из избы не дверями, не воротами — отказ от правильного кодифицированного и регламентированного поведения ради совершения своей воли и стремления к исполнению собственных желаний, часто идущих вразрез с коллективной волей, основанной на правилах и законах функционирования социума. Символ выхода неправильными путями — символ совершения неправильных действий, возможность выйти за пределы мира, строго патриархального, четко очерченного и направленного на поддержание существующего строя и порядка. Символ воды, определенный как море или океан, в центре которого находится камень, — граница между миром потусторонним (но не загробным, надо отметить, что реальность черных заговоров нигде не связана с заговорами от покойника, где мотив воды проявляется так: «Я — за рекой, ты — за другой, не видаться нам с тобой. Будь свят, лежи на своем месте» (4.№ 2456).
Символ моря несет здесь глубокий сакральный смысл, связанный с представлением об отделенности того и этого мира, соответственно чтобы повлиять на события этого мира из того, надо добраться до его основы — камня, на котором эти миры, реальный и ирреальный, стоят. Добраться до камня можно только через море, которое очень далеко и за которым этот мир и находится. Камень — символ начала-конца мира, некая твердая величина, точка отсчета, с которой все пошло и которая есть начало всего.

Огненный змей один из самых интересных персонажей, который может быть соотнесен с былинным и сказочным змеем, носителем нечистого, разрушительного начала (идея о проявлении здесь христианских мотивов также возможна).

Символика тепла и холода заключается в том, что тепло связано со страстью, с описанием острых чувств, присушением, любовью яростной, холод же — с остыванием этих чувств, холодной обидой, расчетливым гневом и более соответствует отсушке.

Самый важный художественный прием — сравнение, которое является основой композиции черных заговоров, сюжета, главным художественным средством. На сравнении построены как краткие, так и развернутые формулы с большим количеством деталей. «Как… так…» — основная схема создания заговора. На сравнении построено большинство заговорных формул.

Таблица сравнений заговоров

Как видно из таблицы, наиболее разнообразны по описаниям действия, компонентам, деталям, формулы присушек и отсушек. В качестве сравнения там используются действия, совершаемые персонажем- помощником в ирреальном мире заговоров, и перенесение этих действий или состояний в реальный «наш» мир.

Особо следует отметить роль сравнения, как художественного приема, в порчах. Все порчи построены на сравнении, в первой половине которого описывается носитель свойств, во второй половине эти свойства переносятся на объект заговора: «как подпорка не гнется, чтоб у тебя спина не гнулася» (42), «как молоко засохнет, так и корова засохнет» (39), «как у покойника кости сохнут, так у раб Божия чтобы сохло» (43). Сравнение построено на двойной конструкции, описывающей желаемые свойства и перенос этих свойств. Практически отсутствуют развернутые конструкции с нарастанием эффекта воздействия, а также и длинные ряды перечислений.
В основе поэтики черных заговоров лежит логика создания антимира, формирования иного пространства, противопоставляемого обычному миру. Поэтому основным приемом построения конструкции заговоров делается сравнение. Сравнение в черных заговорах основано на принципе перенесения событий и качеств иного мира в этот обычный мир, причем противодействовать этому перенесению в «нашем» мире, какими-либо обычными средствами невозможно. Таким образом стиль заговоров самобытен и необычен, органично следуя их назначению.

Не менее важным художественным средством черных заговоров является эпитет.

Таблица эпитетов заговоров

Из таблицы видно, что эпитеты в заговорах представлены как постоянными общефольклорными эпитетами: чистое поле, крутые берега, желтые песка, ясные звезды, сине море, крутые горы, темные леса и пр., так и специфическим заговорными эпитетами, использующимися для создания особой заговорной образности: собачьи тропы, подвальны бревна, мышья тропа, кривая дорога, коряга гнилява, доска трухлява, огненный столб, косая огорода, мертвый покойник, болотные воды со ржавчиною, подпятные и занокотные жилы, дымное окно, рукопись кровная и пр.

Ряд эпитетов характеризует силу: нежить простоволоса и долговолоса, раб дьявольский, дьявольское болото, сорок-сороков — сатанинская сила, могуч сатана. Эти эпитеты необходимы для усиления воздействия заговорного текста, придания ему дополнительной экспрессивной окраски, формирования особого восприятия действительности. В этих эпитетах часто используются перечисления: «мышьей тропой, подвальным бревном, кошачьей дорогой, косой огородой» (65), «по мышинам тропам, по подвальным бревнам» (64), повторы «черное-черное море» (63), параллельные конструкции: «огненный столб… огненная река» (57). Все эти приемы создают особый художественный мир черных заговоров.

Другое художественное средство — это слова с увеличительными суффиксами, характеризующие персонажей — «чертище», «лесище». Такие суффиксы используются для снижения» создаваемого образа и характерны для описания отрицательных персонажей.

Таким образом, специфика черных заговоров определяется как жанровым предпочтением определенных художественных средств (сравнений, эпитетов), так и использованием средств, которые наиболее характерны именно для черных заговоров. Но уверенно говорить об их внутренней специфике можно будет лишь тогда, когда художественная система заговоров в целом будет изучена. Пока же этот вопрос остается открытым для новых исследований.